Книга Джерома К. Джерома "Трое на четырёх колёсах"

[Yulay_86]

Читаю сейчас с большим удовольствием книгу Джерома К. Джерома «Трое на четырёх колесах». (1900г.)

Время от времени смеясь и улыбаясь

Книга забавная, и по мне очень хорошая.

Решила кинуть несколько отрывков, касающихся велосипеда. В книге много интересного и помимо велосипеда

Может Вам понравится и тоже захотите почитать, если вдруг не читали

 

"Тандем

Из-за тандема всегда выходят неприятности: человек, сидящий впереди,

воображает, что он один жмет на педали и что тот, кто сидит за ним, просто

катается; а человек, сидящий сзади, глубоко убежден, что передний пыхтит

нарочно и ничего не делает. Эту проблему решить очень непросто. Когда

осторожность подсказывает вам не убивать себя излишним усердием и

справедливость шепчет на ухо: "Чего ради ты его везешь? Ведь это не кеб, и

он не седок твой" - то делается как-то неловко при искреннем вопросе

товарища: "Что там у тебя? Педаль отвалилась?"

Вскоре после своей женитьбы Гаррис однажды попал в весьма

затруднительное положение именно из-за невозможности видеть, что делает

человек, сидящий за вами на тандеме. Они с женой путешествовали таким

образом по Голландии. Дороги были неровные, и велосипед сильно подбрасывало.

- Сиди крепко! - заметил Гаррис жене, не оборачиваясь.

Миссис Гаррис показалось, что он сказал: "Прыгай"! Почему ей

показалось, что он сказал "Прыгай", когда он сказал "Сиди крепко" - это до

сих пор не известно. Миссис Гаррис объясняет так:

- Если бы ты сказал: "Сиди крепко" - чего ради я бы спрыгнула?

А Гаррис объясняет:

- Если бы я хотел, чтобы ты прыгала, зачем бы я сказал: "Сиди крепко"?

Давнее происшествие все же оставило ядовитый осадок, и они до сих пор

спорят по этому поводу.

 

Словом, миссис Гаррис спрыгнула с тандема в полном убеждении, что

исполняет приказание мужа, а Гаррис помчался вперед, усиленно работая

педалями, будучи убежден, что жена сидит у него за спиной. Сначала миссис

Гаррис подумала, что ему пришло в голову похвастаться тем, как лихо он

въедет на вершину холма один. Они были еще так молоды в те дни и нередко

развлекали друг друга подобным образом. Она ожидала, что, покорив вершину,

он спрыгнет с велосипеда, картинно облокотясь о руль примет непринужденную

позу, и подождет ее. Но когда юная супруга увидела, что ее муж, домчавшись

до гребня холма, перевалил через него и исчез по ту сторону, ею овладело

сначала изумление, потом негодование и, наконец, ужас. Она взбежала наверх и

стала громко звать Гарриса, но он даже ни разу не обернулся. На ее глазах он

удалялся с быстротою ветра, пока не исчез в лесу, мили за полторы от холма.

Она села и расплакалась. В это утро у них произошла маленькая размолвка, и

ей пришло в голову, что, обидевшись, он сбежал! У нее не было денег, она не

понимала ни слова по-голландски. Проходившие люди начали останавливаться и

собирались вокруг, глядя на нее с сожалением; она старалась объяснить

жестами свое несчастье. Они поняли, что она что-то потеряла, но не могли

понять, что именно, и отвели ее в деревню. Вскоре там появился полицейский.

Тот долго вникал в ее пантомиму и вывел заключение, что у нее украли

велосипед. Сейчас же полетели во все концы телеграммы, и за четыре мили

обнаружили в одной деревне злополучного мальчишку, ехавшего на старом

дамском велосипеде. Его схватили и привезли в телеге, вместе с велосипедом,

к миссис Гаррис. Но та выказала полное равнодушие к одному и к другому, и

голландцы отпустили мальчишку на свободу, окончательно отупев от удивления.

Между тем Гаррис продолжал катить на тандеме с большим наслаждением.

Ему казалось, что он очень окреп и вообще стал лучше ездить. Вот он и

говорит (как думал - своей жене):

- Я уже давно с такой легкостью не ездил на этом велосипеде. Вероятно,

это действие здешнего воздуха!

Потом он прибавил, чтобы она не боялась, и он покажет ей, как быстро

можно ехать, если работать изо всей силы. И, пригнувшись к рулю, Гаррис

полетел стрелой... Дома и церкви, собаки и цыплята мелькали на мгновение

перед его глазами и мгновенно исчезали. Старики глядели ему вслед, качая

головами, а дети встречали и провожали восторженными криками.

 

Таким образом Гаррис проехал миль пять. Вдруг - как он теперь объясняет

- он почувствовал что-то неладное. Молчание его не поразило: ветер свистел в

ушах, велосипед тоже производил порядочный лязг, и Гаррис не ожидал услышать

ответа на свои слова. Но на него вдруг нашло ощущение пустоты. Он протянул

назад руку и встретил пустое пространство. Скорее свалившись, чем спрыгнув

на землю, он оглянулся: за ним тянулась, окаймленная темным лесом, прямая

белая дорога и на ней - ни души... Он вскочил на велосипед и полетел

обратно. Через десять минут он был на том месте, где дорога разделялась на

четыре ветви. Он остановился, стараясь вспомнить, по которой из них

проезжал. В это время появился голландец, сидевший на лошади по-дамски.

Гаррис остановил его и объяснил, что потерял жену. Тот не выказал ни

удивления, ни сочувствия. Пока они разговаривали, приблизился другой фермер,

которому первый изложил дело не как несчастный случай, а как курьезную

историю. Второй фермер удивился, почему Гаррис так беспокоится; последний

выбранил обоих, вскочил на тандем и покатил наудачу по средней дороге. Через

некоторое время ему повстречались две девицы под руку с молодым человеком, с

которым они кокетничали напропалую. Гаррис спросил, не видали ли они его

жену. Одна из девушек осведомилась, как та выглядит. Гаррис знал

по-голландски недостаточно, чтобы описать дамский туалет, и описал жену

самым общим образом, как красавицу среднего роста. Это их не удовлетворило -

приметы были недостаточны; эдак всякий мужчина может предъявить права на

красивую женщину и потребовать себе чужую жену! Они желали знать, как она

была одета, но этого Гаррис не мог припомнить ни за какие коврижки. Я вообще

сомневаюсь, может ли мужчина вспомнить, как была одета женщина, если прошло

больше десяти минут со времени их разлуки. Гаррис, впрочем, сообразил, что

на его жене была голубая юбка и потом что-то такое от талии до шеи, на чем

эта юбка держалась; осталось у него еще смутное представление о поясе; но

какого покроя и какого цвета была блуза? Зеленая? голубая? или желтая? С

воротником или с бантом? И вообще, была ли это шляпка? Он боялся дать

неверные показания, чтобы его не услали Бог знает куда. Девушки хохотали и

еще больше раздражали моего друга. Их спутник, которому, видимо, хотелось

отделаться от Гарриса, посоветовал ему обратиться в полицию ближайшего

городка. Гаррис так и сделал. Ему дали лист бумаги и велели составить

подробное описание жены, с указаниями, когда и где он ее потерял. Он этого

не знал; все, что он мог сообщить, это название деревни, где они последний

раз завтракали; оттуда они выехали вместе. Полиции дело показалось

подозрительным - сомнительно было, во-первых, действительно ли потерянная

дама - его жена? Во-вторых, действительно ли он ее потерял? В-третьих,

почему он ее потерял?

 

Кое-как, с помощью хозяина гостиницы, который немного говорил

по-английски, Гаррису удалось отвести от себя подозрения. Полиция взялась за

дело, и к вечеру доставили миссис Гаррис в закрытой повозке, вместе со

счетом. Встреча не была нежной. Миссис Гаррис - плохая актриса и не умеет

скрывать своих чувств, а в этом случае, по ее собственному признанию, она и

не старалась скрыть их...

 

Тормоз

В понедельник после обеда ко мне зашел Гаррис; у него в руках был номер

газеты "Велосипедист".

- Послушайся доброго совета и оставь эту чепуху, - сказал я.

- Какую чепуху?

- Это "новейшее, патентованное, всепобеждающее изобретение, переворот в

мире спорта" и т. д. - словом, величайшую глупость, объявление, которое

тебя, конечно, прельстило.

- Послушай, ведь нам придется преодолевать крутые склоны, - возразил

Гаррис, - и я полагаю, что хороший тормоз нам необходим.

- Тормоз необходим, это верно, - заметил я. - Но всяких модных

механических штучек, которые будут выкидывать неизвестно какие номера, нам

вовсе не нужно.

- Это приспособление действует автоматически.

- Тем более можешь мне о нем не рассказывать. Я инстинктивно чувствую,

что это будет. При подъеме тормоз защемит колесо, как клещи, и нам придется

тащить велосипед на плечах. Потом воздух на вершине горы вдруг окажет на

него благотворное влияние, и тормоз начнет раскаиваться; за раскаянием

последует благородное решение трудиться и помогать нам - и по дороге с горы

гнусное изобретение навлечет только стыд и позор на нашу голову! Говорю

тебе, оставь. Ты хороший малый, но у тебя есть один недостаток.

- Какой? - спросил Гаррис, сразу же закипая.

- Ты слишком доверчиво относишься ко всяким объявлениям. Какой бы идиот

ни придумал чего-нибудь для велосипедного спорта - ты все испробуешь. До сих

пор тебя оберегал ангел-хранитель, но и ему может надоесть эта возня. Не

выводи его из последнего терпения.

 

 

Ремонт

 

Я лично больше люблю ездить на велосипеде, чем разбирать его,

но разборка есть тоже своего рода спорт и даже не лишенный некоторых

преимуществ: для этого не нужно ни хорошей погоды, ни гладких дорог, ветер

не мешает, и все что требуется, - это молоток, отвертка, тряпки и бутылочка

машинного масла... Положим, вид делается подозрительный и у велосипеда, и у

мастера, но ведь нет радости без помехи. Если велосипедист похож на

паяльщика, то это еще не большая беда, так как дальше первого верстового

столба он все равно не уедет. Обоими видами спорта одновременно овладеть

невозможно: надо быть или механиком, или велосипедистом.

 

Если что-нибудь случается с моим велосипедом, когда я катаюсь за

городом, я сажусь на обочине и жду, пока проедет телега. При этом опасность

является только со стороны проезжающих любителей "разборки": увидя лежащий

на боку чужой велосипед, они соскакивают на всем ходу и бросаются к нему с

дружелюбно-восторженным кличем. Прежде я пробовал отклонять любезность

следующими словами:

- Ничего, ничего! Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. Поезжайте

дальше, прошу вас.

Но теперь я научен горьким опытом и всегда говорю:

- Оставьте меня в покое, или я размозжу вам голову!

Только такими словами и отчаянным видом еще можно отвести беду. Джордж

пришел перед вечером узнать, все ли будет готово к среде.

- Все, - отвечал я, - кроме, может быть, тебя и Гарриса.

- А что твой тандем?

- Здоров.

- Не надо ли его разобрать?

- Возраст и опыт научили меня, что в жизни почти нет места

стопроцентной уверенности, но в данном случае ты задаешь вопрос, на который

я отвечу с непоколебимой убежденностью: нет, мой тандем не требует ни

чистки, ни разборки, и если я доживу до среды, то никто в мире к нему не

притронется.

- Что это ты заговорил высоким стилем? Я бы на твоем месте не

раздражался понапрасну. Ведь придет день, когда между тобой и ближайшей

велосипедной мастерской очутится один из холмов Шварцвальда, и тогда ты

будешь кричать и ворчать на всех, требуя, чтобы тебе подавали отвертку,

масло, молоток и держали велосипед.

 

Реклама

Я рассматривал в Лондоне перед самым отъездом изображение такого велосипеда:

на нем ехал человек со знаменем в руке; он не работал, а просто ехал, наслаждаясь воздухом;

велосипед катился сам собой, и дело человека заключалось только в том,

чтобы сидеть и наслаждаться. Это было изображено совершенно ясно; а между тем твой велосипед совершенно

ничего не делает! Он предоставляет всю работу мне; я должен стараться изо

всех сил, чтобы он продвигался вперед. На твоем месте я заявил бы фирме свое

неудовольствие.

 

Джордж был отчасти прав. Действительно, велосипеды редко обладают

такими качествами, каких от них можно ожидать, судя по рекламе. Только на

одном из рисунков я видел человека, который прилагал усилия к тому, чтобы

ехать; но это был исключительный случай: за человеком гнался бык. В

обыкновенных же обстоятельствах - как внушают новичкам авторы заманчивых

плакатов - велосипедист только и должен, что сидеть на удобном седле и

отдаваться неведомой силе, которая быстро несет его туда, куда ему нужно.

 

В большинстве случаев изображается дама - причем вы наглядно видите,

что нигде отдых для ума и тела не может так гармонично сочетаться, как при

велосипедной езде, в особенности по горной местности. Вы видите, что дама

несется с такой же легкостью, как фея на облаке. Ее костюм для жаркой погоды

- идеален. Правда, какая-нибудь старосветская хозяйка маленькой гостиницы,

может быть, откажется впустить ее в столовую к общему завтраку, а

недогадливый, но усердный полицейский пожалуй изловит ее и начнет

закутывать, - но она на это не обращает внимания. С горы и в гору, по

дорогам, которые способны изломать паровой каток, среди снующих экипажей,

телег и народа - она мчится с ловкостью кошечки, прелестная в своей ленивой

мечтательности! Белокурые локоны развеваются по ветру, прелестная фигурка

невесомо возвышается на седле, ножки протянуты над передним колесом, одной

ручкой она зажигает папиросу, в другой держит китайский фонарик, которым

помахивает над головой.

 

Иногда это бывает простое существо мужского пола. Он не так совершенен,

как дама, но сидеть на велосипеде и ничего не делать ему все-таки скучно,

поэтому он развлекается разными пустяками: стоит на седле и размахивает

флагами, или пьет пиво или, въехав на вершину горы, приветствует солнце поэтической речью...

Надо же ему что-нибудь делать: ни один человек с живым характером не вынесет безделья.

 

Случается, что на объявлении изображена пара велосипедистов; и тогда

становится очевидным, насколько велосипед удобнее для флирта, чем вышедшая

из моды гостиная, или всем приевшаяся садовая калитка: он и она сели на

велосипеды - конечно, указанной фирмы, - и больше им не о чем думать, кроме

своего сладостного чувства. По тенистым дорогам, по шумным городским

площадям в базарный день, они свободно летят на "Самокатах Бермондской

компании несравненного тормоза" или на "Великом открытии Камберуэльской

компании" - и не нуждаются ни в педалях, ни в путеводителях. Им сказано, в

котором часу вернуться домой, они могут разговаривать и видеть друг друга, и

больше им ничего не надо. Эдвин, наклонившись, шепчет на ухо Анжелине милые,

вечные пустяки, а Анжелина отворачивает головку назад, к горизонту, который

у них за спиной, чтобы скрыть горячий румянец. А колеса ровно катятся рядом,

солнце светит, дорога чистая и сухая, за молодыми людьми не едут родители,

не следит тетка, из-за угла не выглядывает противный братишка, ничто не

мешает... Ах, почему еще не было "Великого открытия Камберуэльской

компании", когда мы были молоды!..

Объявления добросовестно указывают и на то, что иногда молодые люди

сходят на землю и садятся под изящными ветками тенистого дерева, на мягкую,

высокую и сухую траву; у их ног журчит ручей, а велосипеды отдыхают после

блестящего пробега. Все полно тишины и блаженства.

 

Впрочем, я ошибся, говоря, что велосипедисты, изображенные на

объявлениях, никогда не работают: нет, они работают, и даже с ужасным

напряжением сил, покрытые крупными каплями пота, изможденные, - но это их

собственная вина: все происходит оттого, что они упорствуют и не хотят

ехать, например, на "Путнэйском любимце" или на "Колеснице баттерси" - как

торжествующий велосипедист в центре картины, - а плетутся на каких-то жалких

уродах.

 

И почему все эти превосходные, удивительные велосипеды так мало

известны? Почему кругом видны только убогие машины, приводящие в уныние?..

Бедный, усталый юноша тоскливо отдыхает на камне у верстового столба;

он слишком изнемог, чтобы обращать внимание на упорно льющий дождь...

Утомленные девицы, с мокрыми, развившимися волосами, каждую минуту смотрят

на часы, боясь опоздать домой и с трудом подавляя желание браниться... А вот

запыхавшиеся, лысые джентльмены, ворчащие перед бесконечно длинной

дорогой... Солидные дамы с темно-красным цветом лица, стремящиеся покорить

противные, ленивые колеса...

Ах, отчего вы все не купили "Великого открытия Камберуэльской

компании", господа?

А может быть, велосипеды, как и все на свете, еще далеки до полного

совершенства?"

[027]

С горы и в гору, по

дорогам, которые способны изломать паровой каток, среди снующих экипажей,

телег и народа - она мчится с ловкостью кошечки, прелестная в своей ленивой

мечтательности! Белокурые локоны развеваются по ветру, прелестная фигурка

невесомо возвышается на седле, ножки протянуты над передним колесом, одной

ручкой она зажигает папиросу, в другой держит китайский фонарик, которым

помахивает над головой.

О, йе... китайский фонарик... Таки да.

[Maja]

А если кто-то не читал его же "Трое в лодке, не считая собаки", особенно советую почитать перед походом .